"Лучшая стратегия - сокращение долгов". Директор-распорядитель МВФ о российской экономике

Сегодня начинается трехдневный визит в Москву директора-распорядителя МВФ Родриго де Рато. Десять лет назад подобный визит наверняка кардинально повлиял бы на российскую экономическую политику. Теперь ситуация изменилась – уже не фонд кредитует Москву, а Москва с опережением графика выплачивает ему свои долги. Однако МВФ остается не только международным финансовым, но и аналитическим центром. О том, как там оценивают экономические достижения и проблемы России, РОДРИГО ДЕ РАТО рассказал в интервью, которое у него специально для Коммерсанта взял корреспондент ИТАР-ТАСС в Вашингтоне Андрей Шитов.

– Как вы знаете, президент Путин поставил перед правительством задачу удвоения ВВП в течение десяти лет. Насколько реалистична подобная цель?

– Мы считаем, что это задача амбициозная, но не обязательно нереалистичная. Для ее выполнения необходимы темпы роста в пределах 7-8%, а это, в свою очередь, требует от России усиления ненефтяных секторов экономики. В этом смысле открытие российской экономики, создание более динамичного частного сектора не только в нефтяной, но и в других отраслях, на наш взгляд, ключевое слагаемое успеха.

Чтобы его добиться, мы видим необходимость в макроэкономической стабильности. В этом плане предложения правительства по сдерживанию бюджетных расходов и по усилению роли Центрального банка – важные шаги в правильном направлении. Мы призываем правительство и дальше двигаться в этих направлениях.

И, разумеется, еще одна составная часть стратегии, направленной на развитие ненефтяного сектора в России,– это структурные реформы. Они должны укрепить основы транспарентности, власти закона и обеспечения юридической безопасности для иностранных инвесторов, а также дать шанс для открытия новых сфер в российской экономике для частных инвестиций.

– Говорят, что при нынешней ситуации на нефтяных рынках у России нет особого стимула для продолжения реформ. Вы считаете нынешний рост цен на нефть краткосрочным всплеском или тенденцией?

– Думаю, реальные цены на нефть сейчас более связаны со спросом, чем с нехваткой предложения. Мы видим появление в мире дополнительного спроса на энергоносители со стороны не только развитых, но и развивающихся стран. Особенно существенно, что такие густонаселенные страны, как Китай и Индия, наращивают свое присутствие в торговле и инвестициях.

Это наталкивает на мысль о том, что цены на нефть будут оставаться на более высоком уровне, чем год или два назад. Диапазон, конечно, широкий. От $35 до, возможно, $45 за баррель. Сейчас в своих расчетах мы используем цифру под $40.

– На какую перспективу?

– На ближайшую пару лет. Но и после этого спрос никуда не денется. А увеличение предложения, хотя это важно и уже происходит, с нашей точки зрения, все же идет не такими темпами, которые могли бы сильно подкосить цены. На более долгосрочную перспективу прогнозы строить трудно. Но мы, во всяком случае, видим, что подъем спроса создал ситуацию, при которой нижний порог цен приподнялся.

Правда, известно, насколько широкой может быть амплитуда колебаний на нефтяном рынке. За два-три года цены удвоились. Но цены сейчас отражают повышение спроса, а спрос не должен упасть, если в мире не произойдет каких-то весьма драматичных перемен. Этого мы не ожидаем, этого никто не хочет.

В этом смысле, на мой взгляд, у России сейчас благоприятная возможность. Но ее самой по себе недостаточно, чтобы сделать российскую экономику устойчивой к потрясениям и современной, если только развитие ненефтяного сектора не поможет российской экономике стать гораздо более сбалансированной.

По нашему мнению, в нынешних условиях благодаря ценам на нефть вам легче проводить стратегию макроэкономической стабильности и структурных реформ. Но делать это необходимо.

– Россия помещает дополнительные доходы от продажи нефти в стабилизационный фонд. Как, на ваш взгляд, лучше всего использовать ресурсы из этого фонда?

– Мы считаем, что это правильная стратегия – использовать доходы от более высоких цен, чем ожидалось, например, для уменьшения долга, а в среднесрочной перспективе управлять такими средствами в рамках стабилизационного фонда. На нынешней стадии экономического цикла в России, учитывая усиление инфляционного пресса, мы не советуем использовать существенную часть средств фонда для сиюминутных расходов. Если же их все-таки решено будет частично использовать для инвестиционных проектов, мы полагаем, что направлять деньги надо будет туда, где это будет содействовать потенциальному росту экономики России. И такие инвестиции должны быть транспарентны и эффективны, учитывать соотношение затрат и потенциальной выгоды.

Вообще, на какие бы государственные инвестиционные программы ни направлялись средства из дополнительных доходов, мы рекомендуем российским властям заботиться о том, чтобы это делалось транспарентно и эффективно. Чтобы инвестиции шли на поддержку структурных перемен.

– Однако МВФ в своем недавнем отчете по итогам очередного обзора российской экономики вообще не рекомендовал России подстегивать рост. По мнению ваших специалистов, у нас наблюдаются признаки перегрева?

– Именно поэтому я и сказал, что лучшая стратегия – сокращение долгов.

– В том же отчете МВФ давал оценку курсовой политике российских властей, напоминая и об угрозе инфляции. Сейчас многие российские официальные лица признают, что рост цен не удастся удержать на уровне 10%. Одновременно происходит реальное повышение курса рубля, превышающее заданный рубеж в 7%. Как вы оцениваете эту ситуацию?

– Опыт России подтверждает то, что мы наблюдали и в других странах: денежно-кредитная политика может обеспечивать некоторую отсрочку, но в среднесрочной перспективе все же не может определять ценность той или иной валюты. И при этом ведь за искусственное занижение обменного курса приходится платить существенным усилением инфляционных процессов. Так что если цель состоит в том, чтобы действительно замедлить рост реального обменного курса в случае с Россией, мы считаем, что гораздо эффективнее в среднесрочной перспективе будут антиинфляционные меры с помощью как денежно-кредитной политики, так и структурных реформ.

И конечно, в этом случае важен и выбор среднесрочной стратегии использования нефтяных доходов. Если рынки увидят, что в России продолжается перегрев, они будут делать ставку на то, что банковские учетные ставки рано или поздно повысятся, на рост обменного курса валюты. Если же они увидят, что российские власти проводят устойчивую макроэкономическую политику в смысле укрепления бюджетной стабильности и следования среднесрочной стратегии использования нефтяных сверхдоходов, это станет ясным сигналом о том, что российские власти готовы ослаблять инфляционный нажим, и это поможет вашей валюте.

– То есть вы утверждаете, что сейчас для России главный приоритет – антиинфляционные меры?

– В нынешний момент развития российской экономики, я считаю, есть два главных приоритета – антиинфляционные меры и структурные реформы по развитию ненефтяного сектора.

– У России по-прежнему сохраняется довольно крупный долг перед МВФ. В условиях быстрого улучшения макроэкономических показателей последних лет, по-моему, даже устав фонда требует, чтобы страна начала досрочно погашать долги. Вы собираетесь поднимать этот вопрос в Москве?

– Учитывая нынешний сильный платежный баланс России, мы бы приветствовали досрочное погашение российского долга перед МВФ. Конечно, я хочу послушать, что мне скажут на этот счет ваши власти. Но, на наш взгляд, это было бы правильно...

– Некоторые страны СНГ уже присоединились к принятой в МВФ системе SDDS – специальному стандарту распространения финансово-экономической информации. Россия этого пока не сделала. Насколько важна, на ваш взгляд, прозрачность экономической статистики, например, для привлечения инвесторов?

– Во всем мире инвесторы все больше и больше ориентируются на те места, где имеется качественная информация для принятия решений. В этом смысле наличие такой информации для инвесторов становится все более важным. И прежде всего международные корпорации все чаще слышат призывы собственных акционеров и рынков к соблюдению рациональных инвестиционных принципов. А для этого нужна информация.

Как я понимаю, российские власти подтвердили свое обязательство присоединиться к SDDS до конца текущего года. Да и сейчас уже они на практике приближаются к соблюдению этих обязательств. На наш взгляд, это очень полезный и важный шаг. Но в целом это лишь одна составная часть набора реформ, необходимых для улучшения инвестиционного климата. Просто очередной шаг к более транспарентному и предсказуемому инвестиционному климату в России.

– Вспомним о самой актуальной сейчас международной проблеме – ситуации в Ираке. Кредиторам Ирака предлагается простить ему львиную долю долгов. Американцы говорят о 90-95%. Но России после распада СССР никто долги "прежнего режима" в подобных объемах не списывал. Почему мы должны это делать в отношении Ирака и как может быть компенсирована подобная кредиторская щедрость?

– Вопросы облегчения долгового бремени – дело должников и кредиторов. Мы в фонде неправомочны сказать ни да, ни нет. Мы проводим технический анализ, но конечное решение не за нами. Дело за кредиторским сообществом. Россия уже прилагает очень важные усилия в других странах – таких, как Эфиопия. В отношении нее Россия недавно выступила с соответствующей инициативой, и я хочу поблагодарить за это российские власти.

– Но ведь Ирак – не бедная страна. И когда он станет крупным экспортером нефти, то будет конкурентом России...

– Повторяю, это дело кредиторов, Парижского клуба. Нас попросили составить разные сценарии, исходящие из разных цен на нефть, разных уровней списания долгов. Поставили вопрос, какие из этих сценариев делают возможным устойчивое развитие. Мы дали в Парижский клуб эти данные. Теперь им самим решать. В конечном счете это политическое решение.

– Еще вопрос по долгам. Россия думает о превращении своих долгов Парижскому клубу в ценные бумаги. А Германия уже выпускает собственные ценные бумаги на причитающуюся ей часть российских долгов. Правомерны ли, на ваш взгляд, подобные упреждающие действия?

– Это опять-таки вопрос взаимоотношений должников и кредиторов. Решение Германии секьюритизировать часть причитающихся ей двусторонних долгов России ставит вопросы как с точки зрения российских властей, которые теперь не в состоянии контролировать некие шаги в отношении собственного долга, так и с точки зрения Парижского клуба, то есть всех остальных кредиторов. Наверное, мы бы рекомендовали, чтобы интересы всех трех этих сторон – России, Германии и остальных кредиторов – были учтены.

Мы считаем, что такой многосторонний механизм сотрудничества, как Парижский клуб,– самое подходящее место для обсуждения подобных форм использования двусторонних долговых обязательств. И, конечно, мы будем следить за такими дискуссиями. Мы рекомендуем ограничивать использование односторонних мер, а стратегию секьюритизации долгов обсуждать в более многостороннем формате.