Корпоративнаякультура - это не только и не столько наличие внутрикорпоративного кодекса поведенияв компании. В большей степени это стиль взаимоотношений между людьми, стиль ихповедения и ценности, которые они разделяют. Лексика, которой придерживаютсялюди, работающие в компании, фирменные словечки, которые можно услышать толькоздесь и нигде больше, - это также часть корпоративной культуры.

Только в ОАО "Исток" можно услышать в оборотах непонятное на первый взгляд слово "киану". Так отделы маркетинга, связей с общественностью, логистики и продаж между собой называют обновленную (перепозиционированную) водку "Исток". Этимология проста: слово произошло от имени актера Киану Ривза, героя эпопеи про Матрицу, которая, как известно, перезагружается.

Точно так же только в компании "Соло" можно услышать выражения "открой мне мужика" или "открой мне Азазелло". Как пояснила директор по рекламе "Соло" Людмила Тепликова, это означает, что нужно открыть картинку с рекламным модулем компании, где крупным планом изображен мужчина с зеленым глазом. "Дровами" здесь (как и в других мебельных фирмах) называют всю мебель, которая классом ниже той, которой торгует "Соло", а кафе, куда ходят обедать сотрудники центрального офиса, прозвали "Резус-фактором". Правда официальное название заведения не менее абсурдно - "Казус-конус".

Выражения "у нас сегодня совнарком" или "он на совнаркоме" можно услышать исключительно в группе компаний IBS. Так в компании называется собрание директоров, и появился "совнарком", когда топ-менеджеры компании решили регулярно собираться и обсуждать важные вопросы.

В депозитарном центре КБ "Гута-банк" также есть фирменные привычки словообразования. "К примеру, некий клиент сделал что-то специфическое - скажем, не просто списал или зачислил ценные бумаги или деньги, а списал, как потом оказалось, не туда. Допустим, его фамилия Манилов. И вот, когда что-то подобное повторяется, чтобы не объяснять сотруднику всю цепочку, говорится: "Да там сплошная маниловщина! " - рассказывает директор этого депозитарного центра Алексей Широков.

Теория сленга.

Филологи-теоретики утверждают, что сленг возникает на уровне так называемых субкультур. Он может быть профессиональный, региональный, социальный. Следуя этой логике, стоит признать, что наличие сленга в компании говорит о том, что в организации тоже сформировалась своя, уникальная культура.

"Везде, где я работал, я уделял много внимания "голосу организации" - беседам, которые проводили сотрудники как внутри, так и вне компании", - пишет бывший генеральный директор IBM Луис Герстнер в книге "Кто сказал, что слоны не умеют танцевать". По его мнению, об организации можно многое узнать, просто слушая, как в ней общаются.

В своей книге Луис Герстнер признается, что когда он пришел в IBM, то первое время на совещаниях часто не понимал, о чем говорит выступающий. "Я останавливал говорящего и просил сказать то же самое простыми словами, - вспоминает он. - Это раздражало, но люди быстро объяснили мне, что и как".

Подобными воспоминаниями о работе в Hewlett-Packard делится и генеральный менеджер российского представительства компании Oracle Борис Щербаков. "Когда я пришел в Hewlett-Packard, мне порекомендовали сделать словарь сокращений. Их было там свыше 200. Какая-то часть из них была отраслевой, а большая часть была исключительно хьюлетовская", - рассказывает он. В основном это были акронимы. К примеру, d.o.a. (происходит от Dead on arrival - "смерть по прибытии") означал, что прибор прибыл с дефектом, хотя на фабрике его упаковали нормально и погрузили тоже нормально.

По словам заместителя генерального директора IBS Леонида Забежинского, сокращения и аббревиатуры очень распространены в технологичных компаниях. "Они понятны только сотрудникам и являются неким паролем для приобщения к корпоративной культуре. Внешний человек ни за что не догадается, что такое КМС или КСП, а у нас такие есть! Уверяю, что никакого отношения к спорту или самодеятельной песне эти обозначения не имеют", - говорит он.

Что с ним делать?

Однако у специалистов отношение к корпоративному сленгу не такое однозначное, как кажется. Тот же Луис Герстнер в первый год своей работы в IBM выпустил меморандум, в котором запретил использование внутреннего жаргона, и мотивировал это тем, что язык клиентоориентированной компании должен быть понятен ее клиентам.

Российские коллеги из той же индустрии не разделяют подобных взглядов. "Запрещать подобное бесполезно", - считает Борис Щербаков. По его мнению, это вовсе не вредно, зато очень удобно. "Каждый термин заключает в себе набор определенных процедур. Стоит произнести одно слово - и сразу включается нужный процесс", - говорит Борис Щербаков. По его наблюдениям, именно регулярные процедуры подкрепляются каким-то одним словом или акронимом и это является следствием и признаком формирования собственной корпоративной культуры.

"Использование корпоративного сленга - нормальное явление для любой компании, ни плохое, ни хорошее, - говорит Леонид Забежинский из IBS. - Русский язык это, безусловно, засоряет, но, с другой стороны, помогает коллегам общаться на одном языке, тем более когда литературный эквивалент сленгу или же просто адекватный термин на русском найти сложно. Например, "челлендж" и "драйв", при попытке выразить и то и другое по-русски смысл и вкус этих слов абсолютно теряется".

Борис Щербаков считает, что выражения и термины, придумываемые в компаниях для обозначения собственных проектов, процессов, явлений, - не просто сленг, а внутренний маркетинг. Этакий labeling, т. е. наклеивание ярлыков с названиями. "У нас есть как профессиональный сленг, так и "ораклоиды". Но никто особо не задается этой тематикой", - говорит Борис Щербаков. К примеру, в Oracle сейчас есть проект-продукт Sizzle (это вроде "жаркая вещь", т. е. привлекательная). Как пояснил Щербаков, это не что иное, как эвфемизм, так как первоначально его хотели назвать Sexy, но по соображениям политкорректности это не прошло внутреннюю цензуру. "Словечко для нас стало употребимое, сленговое, но, думаю, ненадолго, как и все словечки такого смысла и рода", - полагает он.

Все проходит.

Жизненный цикл корпоративного сленга зависит от того, как часто меняются люди в компании. По мнению Алексея Широкова из Гута-банка, фирменные словечки имеют хождение, пока работают люди, при которых они возникли, или повторяются ситуации, в которых их используют. Из этого, кстати, можно сделать вывод, что отсутствие в компании сленга свидетельствует о высокой текучести кадров. Правда, это не всегда так. К примеру, в ОАО "Исток" срок жизни слова "киану" предрешен заранее. Дело в том, что это кодовое название, придуманное для конфиденциальности. О нем знают только те подразделения, которые задействованы в перепозиционировании брэнда. "Те, кто не знает, просто не поймут, о чем речь", - говорит менеджер по маркетингу ОАО "Исток" Ольга Свечникова, которая и ввела в обиход это слово. В дальнейшем оно использоваться не будет и в этом состоит идея его использования.

А в компании "Соло" с сожалением констатируют отмирание появившихся сленговых выражений. Того же "мужика" (он же "Азазелло") скоро забудут, потому что меняется рекламный образ. Единственное, что живет уже лет 10, - это своеобразное название профессий. Вместо того чтобы сказать: "Он работает в такой-то компании директором по маркетингу", в "Соло" говорят: "Он работает там-то Галей", имея в виду своего директора по маркетингу. Сама Галя, а именно Галина Мартыненко, относится к этому с юмором. Она говорит, что это возникло, когда компания в начале 90-х только начинала бизнес на рынке. В то время все должности назывались по-разному - от президента по маркетингу до начальника отдела, и, чтобы унифицировать все это богатство должностей, появилось выражение "он работает тем-то". "Я считаю, любой внутренний сленг - это позитивно, - говорит Галина Мартыненко. - Он свидетельствует о том, что у компании есть своя культура. А если сленг распространен на всех уровнях, то о ее демократичности. Значит, люди в этой компании могут свободно выражать свои мысли".

Анатолий Чернов