Интервью: Борис Иванишвили, основатель и владелец банка “Российский кредит”

Основатель и владелец банка “Российский кредит” Борис Иванишвили — один из самых загадочных российских предпринимателей. Он практически не участвовал в публичных мероприятиях, никогда не давал интервью. Чем занимался Иванишвили вдали от посторонних взоров? Копил состояние.

Журнал Forbes недавно оценил его в $2,6 млрд. Но, судя по словам самого Иванишвили, хозяин “Роскреда” стоит больше $5 млрд. В прошлом году в его бизнесе наступил переломный момент. Он заработал больше $2 млрд, продав свои крупнейшие промышленные активы — Стойленский и Михайловский ГОКи. Это стало полной неожиданностью не только для участников рынка, но и для тех, кто знал Иванишвили. Почему он сделал это, как планирует распорядиться полученными деньгами — об этом Борис Иванишвили рассказал “Ведомостям” в первом интервью, которое он дал в своей жизни.

— Борис Григорьевич, вы никогда не давали интервью и с самого начала своей предпринимательской деятельности предпочитали оставаться в тени. С чем связана такая засекреченность?

— Я действительно непубличный человек, но это связано исключительно с моим характером. Я не люблю встречаться с журналистами, участвовать в публичных мероприятиях, бывать на разных тусовках. Там надо надевать маску, а я не выношу формальностей. Я материалист, не верю в жизнь после смерти, а сама жизнь коротка, и я не хочу делать ничего, что ограничивает мою свободу. Я вообще не люблю быть в центре внимания, не люблю праздников, никогда даже не отмечаю свой день рождения.

— А чем можно объяснить то, что “Российский кредит” (РК) и “Металлоинвест” даже не подтверждали, что вы собственник этих структур?

— Я никогда не нарушал закон, и мне нечего скрывать. Просто, к сожалению, с самого начала перестройки все мы, бизнесмены, прожили в некоем напряжении из-за того, что что-то может угрожать твоему бизнесу. Гораздо спокойнее было заниматься бизнесом, не привлекая внимания к своей персоне и к своей собственности.

— В начале 90-х обстановка в России действительно была напряженная, но далеко не все бизнесмены уезжали за границу, как вы. Когда вы уехали из страны и почему?

— Впервые я уехал из России в 1993 г. после кражи моего брата в Грузии. За него требовали выкуп, держали месяц, но я выкуп не дал, потому что поставил бы под аналогичную угрозу своих родителей, сестер. Их потом никто не тронул. А ко мне стали приезжать из Грузии разные чиновники, которые пытались помочь мне в нахождении брата, предлагать сотрудничество. Пускать их в свой бизнес я не хотел, чтобы избежать контактов с ними, я решил формально отдалиться от банка: заявил, что ухожу с поста президента, а в 1994 г. на полгода уехал с семьей к знакомым в США. Ситуация в Грузии была неспокойная, казалось, что жить за границей спокойнее, думали, может, стоит уехать ради детей, их будущего. Выбирали страну, которая больше всего понравится, остановились на Франции, купили дом под Парижем. Но мы постоянно там не жили, по бизнесу, особенно после дефолта, в основном приходилось быть в Москве.

— Но тем не менее французское гражданство вы получили?

— Жена и дети — да, я не стал получать, это отняло бы много времени: надо было проходить собеседования и проч.

— Не жалеете, что прежде не давали интервью? Неужели вас оставляло равнодушным то, что о вас пишут?

— Конечно, нет. В отличие от российских СМИ я постоянно был в поле внимания грузинских журналистов. Некоторые из них занимались перепечатками из Интернета, где долгое время было помещено досье, сформированное якобы из данных службы безопасности группы “Мост”. Поскольку мы серьезно конкурировали когда-то с Мост-банком, неудивительно, что это досье содержало полный набор извращенной чуши про РК и меня лично, да еще написанной с использованием криминального жаргона. Оно было настолько несерьезно, что ни одна российская газета его не использовала. Во времена Шеварднадзе грузинские журналисты огульно ругали всех, в том числе и меня, поэтому я не обращал внимания на их статьи. Но когда через год после прихода новой власти статьи в мой адрес возобновились, я впервые отреагировал на них: в ноябре прошлого года поручил своим службам разобраться с хозяевами интернет-сайта, на котором было размещено это досье. И владельцы первоисточника — Федерального агентства расследований — изъяли досье и принесли свои извинения.

— То есть все, что там написано, неправда?

— Главная “сенсация” того досье — это то, что я якобы был связан с Отари Квантришвили, мы вместе занимались фальшивыми авизо и проч. Это полный бред. Когда в начале 90-х большинство банков, включая государственные, были поражены фальшивыми авизо, с помощью которых из бюджета были украдены десятки миллиардов долларов, я приложил гигантские усилия, чтобы РК противостоял заказчикам афер, и он оказался единственным банком, который не пропустил у себя ни одного авизо.

Такой же бред и объединение в единое сообщество меня, Квантришвили, Бендукидзе, Магарадзе, Селиашвили. Я не был знаком ни с кем из них. Грузинские журналисты, которым до сих пор не дает покоя моя мнимая связь с Квантришвили, могли бы провести несложное журналистское расследование, начать с очень известных знакомых того же Квантришвили. Не проблема найти и в Грузии, и в России родственников, друзей Квантришвили, сотрудников РК. И пускай найдут хотя бы одного свидетеля или доказательство, что у меня или моих структур с Квантришвили было хоть малейшее соприкосновение! Есть и такие грузинские журналисты, которые, рассказывая про меня, употребляют выражение “некто Иванишвили”, другие пишут, что “ориентировочно” я окончил ТГУ, третьи под моей фамилией печатают чужие фотографии. Иные называют “публичным домом” новый бизнес-центр, который я строю в Тбилиси. Что их всех объединяет? Якобы страшное возмущение, что они не могут добыть информацию. Но это же лукавство. Про грузина, родившегося в Грузии, имеющего родителей, кучу родственников и друзей, в Грузии очень быстро можно узнать абсолютно всю информацию. Я не обращался в суд с исками о защите чести и достоинства, потому что никогда их не терял, жил по совести.